Рожденный очаровывать - Страница 26

Она переоделась в чистые, но выцветшие черные велосипедные шорты, просторную камуфляжную майку и шлепки. Наскоро высушила волосы и стянула красной резинкой.

Концы покороче отказывались укладываться в сомнительную прическу и повисли вдоль шеи. Ради Эйприл она хотела добавить блеск для губ и тушь, но, к сожалению, три дня назад потеряла то и другое.

Спустившись вниз, она увидела электрика, примостившегося на стремянке в столовой и подсоединявшего к сети антикварную люстру. С дверного проема столовой был снят пластик. В комнате стоял Дин, о чем-то беседуя с плотником, поправлявшим лепнину арочного входа. Дин, должно быть, принял душ в другой ванной, потому что влажные волосы завивались на кончиках. На нем были джинсы и майка в цвет глаз.

В жилой комнате находился сложенный из камня камин размерами больше, чем в хозяйской спальне. Новые стеклянные двери выходили на нечто похожее на большую бетонную плиту, начинавшуюся от двери черного хода. Блу направилась на кухню. Прошлой ночью она слишком нервничала, чтобы оценить работу, проделанную Эйприл, но сейчас остановилась в дверях и осмотрелась. Винтажные кухонные принадлежности вместе с ностальгически-белыми резными шкафчиками с вишневого цвета керамическими ручками вызывали ощущение, что она попала в сороковые годы. Блу живо представила женщину в наглаженном ситцевом платье с аккуратным узлом волос на затылке, которая чистит картофель над раковиной под несущийся из радиоприемника дуэт сестер Эндрюс, поющих «Не сиди под яблоней».

Громоздкий белый холодильник со скругленными краями, возможно, был копией старой модели. Но белая эмалированная газовая плита с двойной духовкой точно была из тех самых времен, как и встроенная металлическая полка над горелками, содержавшая солонку и перечницу, банки для специй, а также глиняный кувшин с букетом полевых цветов. Рабочие столы еще не были установлены, поэтому она сразу увидела, что резные шкафчики – всего лишь прекрасно сделанные копии. Черно-белый пол в шахматную клетку тоже был новым. Судя по образцу краски прикрепленному к стене, стены будут солнечно-желтыми.

«Не сиди под яблоней»...

Свет лился в комнату из широкого окна над раковиной и более высоких окон, в квадратном уголке, выделенном для завтраков, с которых все еще не были сняты ценники. На хромовом кухонном столе с ярко-красной пластиковой столешницей лежали несколько коробок с пончиками, пластиковые чашки и бумажные салфетки. Тут же стояла Эйприл, грациозно опершись на гнутую спинку стула и держа в руке телефон. На ней были вчерашние рваные джинсы, короткий топ гранатового цвета, серебряные браслеты и туфли на низком каблуке из змеиной кожи цвета шалфея.

– Вам полагалось быть здесь в семь, Санджи, – бросила она и, кивнув Блу, показала на кофейник. – Значит, придется раздобыть другой грузовик. Рабочие столы необходимо установить к концу дня, чтобы маляры могли взяться за дело.

На кухне появился Дин и с непроницаемым лицом потянулся к коробке с пончиками. В этот момент солнечный луч, тронув белокурые завитки сына, заиграл в волосах матери, и Блу вдруг посетила безумная мысль, что Господь создал специальный прожектор, с целью высветить красоту этих золотистых созданий.

– Я не потерплю задержек, – продолжала Эйприл, – так что вам лучше поторопиться. Жду через час.

Она переключилась на другой звонок и перенесла телефон в другую руку.

– О, привет! – воскликнула она и, понизив голос, отвернулась. – Перезвоню через десять минут. Где ты?

Дин подошел к высоким окнам и выглянул на задний двор. Блу невольно понадеялась, что он пытается примириться с безвременной кончиной Эйприл.

Эйприл снова позвонила.

– Дейв, это Сьюзен О'Хара. Санджи, похоже, опоздает.

В кухню заглянул электрик, вешавший люстру.

– Сьюзен, взгляните на это.

Она сделала ему знак подождать, спокойно закончила разговор и закрыла флип.

– Что случилось?

– Я наткнулся на старую проводку в столовой, – пояснил электрик, не сводя с нее жадного взгляда. – Ее следует заменить.

– Давайте я посмотрю.

Она вышла вслед за рабочим. Блу бросила ложку сахара в кофе и подошла поближе, чтобы рассмотреть плиту.

– Не будь ее здесь, худо бы тебе пришлось, – заметила она.

– Да, ты, возможно, права.

Дин отказался от пончиков, посыпанных сахарной пудрой, и выбрал единственный, политый шоколадом, который оставался в коробке. Именно тот, на который Блу уже положила глаз.

Раздался вой электродрели.

– Кухня просто невероятна, – заметила Блу.

– Ничего.

– Ничего?!

Она провела большим пальцем по марке фирмы, выбитой на передней панели плиты, и закинула удочку:

– Я могла бы целыми днями готовить здесь. Домашний хлеб, фруктовый пирог...

– Ты действительно умеешь готовить?

– Еще бы!

Белая эмалированная плита словно была пропуском в другую эру. Может, она станет пропуском Блу во временную безопасную жизнь.

Но он вдруг потерял всякий интерес к еде.

– У тебя нет ничего розового?

Она оглядела черные шорты и камуфляжную майку.

– А чем тебе не нравится это?

– Да нет, все в порядке. Если, конечно, намереваешься вторгнуться на Кубу.

– Я не из модниц, – пожала плечами Блу.

– Да ну? Какой сюрприз!

Она сделала вид, что задумалась.

– Если действительно хочешь видеть меня в розовом, я согласна позаимствовать что-то из твоего гардероба.

Его улыбку вряд ли можно было назвать дружелюбной. Но если она не станет его дразнить, он начнет путать ее с одной из своих сексуальных партнерш.

Вернувшаяся на кухню Эйприл закрыла флип и с холодной официальностью обратилась к сыну: